— Давно уже я не спал так долго! — произнес он. — Попросите, чтобы ко мне зашел мой политический стратег Реувен Адлер. У меня появилось несколько новых идей по поводу направления в израильской политике.
Шмуэль оторопел.
— Доброе утро, господин Шарон! — пряча растерянность, проговорил он. — Как вы себя чувствуете?
— Я умираю от голода, — сообщил Шарон, игнорируя вопрос о самочувствии. — Где я?..
Агент Шабака продолжал мирно клевать носом. А медбрат тем временем объяснил Шарону, что произошло.
— Значит, сегодня вам удалось обмануть премьер министра Израиля? — пошутил Шарон, не принимая всерьез слова Шмуэля.
— Сожалею, но вы больше — не премьер-министр, — пряча глаза, ответил Шмуэль.
Ариэль Шарон на минуту умолк, о чем-то задумавшись, и, наконец, спросил:
— Кто же сменил меня на посту?
— Эхуд Ольмерт, — сказал Шмуэль.
Шарон аж подскочил на кровати.
— Как?! Этот придурок!? — возмутился экс-премьер. — А вдруг начнется война… Он же понятия не имеет, как и куда вести армию! Хорошо еще, что хотя бы Шауль рядом.
— Шауль Мофаз сейчас министр транспорта, — уточнил ситуацию медбрат.
— Так кто же у нас министр безопасности? — забеспокоился Ариэль Шарон.
— Перец...
— Этот старик все еще жив? — удивился Шарон.
— Не Перес, а — Перец, Амир Перец, — поправил его Шмуэль шепотом, чтобы его не услышал агент Шабака.
Шарон помрачнел.
— Что!? Стоило мне на минуту закрыть глаза, как вы отдаете безопасность страны в руки лидера Аводы?! Знает ли он, что не все предприятия в Димоне – одинаковые? Слушай, сейчас же пришли ко мне Омри! Он знает, как исправить положение.
— Сожалею, но Омри приговорен к тюремному заключению…
— Моего сына — в тюрьму?! — вконец рассердился Шарон. — Не верю собственным ушам… Сейчас же пришлите ко моего адвоката, Дори Клагсбальда!
— Сожалею, но он тоже в тюрьме... — просветил его Шмуэль.
— Ничего не понимаю, — озадаченно произнес Шарон. — Я всегда знал, что могу на него положиться. Надеюсь, с ним все будет в порядке, и он вытащит из неприятностей моего Омри…
— Дело в том, что Дори Клагсбальд тоже приговорен к тюремному заключению, — прояснил обстановку медбрат. — За аварию, которая произошла по его вине. В этой аварии погибла молодая женщина и ее сын.
— Ну, тогда позови ко мне главу канцелярии Авигдора Ицхаки. Он-то уж точно справится с ситуацией.
— Простите, но Авигдор Ицхаки — под следствием за неуплату налогов, — разъяснил экс-премьеру Шмуэль. — У него сейчас слишком много собственных хлопот…
— Этого не может быть. Я знаю Ицхаки. Наверное, его подставили, оклеветали… — вынес свой вердикт Шарон. — Пригласите ко мне начальника полиции.
— Мне очень жаль, но Каради — на следствии по делам коррупции.
— Ну, конечно же! — оживился бывший премьер-министр. — Он, как начальник полиции, должен заниматься такими делами.
— Нет, простите, Каради сам — под следствием за коррупцию, — разочаровал его медбрат.
— Что же, вся правовая система развалена?! — выдохнул Шарон, бледнея. — Надо что-то предпринять. Пусть сейчас же явится ко мне министр внутренней безопасности Цахи (Анегби).
— Но Цахи Анегби тоже осужден, — потупившись, произнес Шмуэль. — По обвинению во взяточничестве, протекционизме, подрыве общественного доверия, обмане и даче ложных показаний. Он уже больше не министр.
— Тогда позовите министра юстиции. Кого Ольмерт назначил на эту должность?
— Хаима Рамона.
— Так пусть он придет сюда! — приказал экс-министр.
— К сожалению, это невозможно, — еще ниже опустив голову, отвечал медбрат. — Он под следствием за сексуальные домогательства.
— Что ж, пусть ко мне приедет президент. Надеюсь, Моше Кацав все еще — на этой должности?
— Вы не поверите, но и Моше Кацав тоже — под следствием по обвинению в сексуальных домогательствах…
— Тогда пригласите ко мне начальника генштаба Буги (Моше Аялона), — растерянно выдавил из себя Ариэль Шарон. — Ой, извините, я хотел сказать — Дана Халуца. Ведь он — начальник генштаба, верно?
— У Дана Халуца сейчас — проблемы, — вконец смутившись, продолжил давать объяснения экс-премьеру медбрат. — Ничего криминального. Однако… Халуц, получив информацию о войне в Ливане, продал свои акции и сейчас дает объяснения следственной комиссии.
— Халуц?! О чем вы говорите? Во время войны в Ливане он был всего лишь неоперившимся пилотом…
— Речь — о Второй Ливанской войне, — сказал Шмуэль. — Пока вы спали, мы опять воевали и… Как бы это сказать?.. Мы проиграли эту войну. Впрочем, господин Ольмерт призывает нас набраться терпения. И тогда, как он говорит, победа придет…
— Как вас зовут? Какую должность вы занимаете? — впервые пристально взглянув на собеседника, промолвил Шарон, рассеянно обводя глазами палату.
— Шмуэль, сэр. Я работаю в этой больнице медбратом...
— Хорошо. У меня к вам просьба. Никому не рассказывайте о нашем разговоре. Я, пожалуй, лучше снова усну….
— Вы можете на меня положиться, господин Шарон...
